Geopolitics of clothing (Ekaterina Kanaikina)

Russia was born barefoot, and in a shirt
At once she jumped in the daisies and ran around the dirt.

Seeming merged with the shirt, Russia grew apace
About the collar she had Kolomna, Uglich and Mozhaisk.

Along Murom–a patterned braid approaches
And next door, Vladimir and Kostroma, a pair of brooches.

Ustyug was her earring–and Russia was in love
As gifts she got Pechora, and Dvina like a glove.

Winter. Christmas will be soon, and mummers at the door
Russia irons Vyatka, embroiders Tver some more.

The maiden folded Seversk in a wicker creel
And the girdle of Smolensk she tightened in dishabille.

–Let’s go mushrooming!–But I’ve got nothing to wear.–
–First plait satiny Ryazan into your hair!

The Kazan-Astrakhan headdress be sure to convey
And take Volga’s royal sceptre with you on the way.

Throw on white shoulders the furs of Siberia’s lands
For the Spring wind is stronger than Ermak’s mighty hands.

Heads still without tails. Siberia’s a thing begun
Look, what an Oreshek!–hold, lest it come undone…

Russia is making merry–pour Khatangas her way
The beautiful maiden is being tickled by Enisei.

Where’s the Smolensk girdle? Has it been cast aside?
Her homespun Okhotka, Ural coat is now too wide.

My beauty don’t be frightened, on a balmy Autumn day
Cover yourself with Estland, or with Livonia as you may.

Finland’s glove now stretches over your wrist
And Kamchatka in your pocket. The bells insist–

Long live Empire! Hurrah, Russia advances!
Through the window at ladies and English soldiers she glances.

Germans and Dutch she sees, more exalted than before
Swedes and the obstinate people, but now her gaze is sore.

The necklace of Kazakhstan harmoniously resounds
Russia on horseback untiring flies beyond the bounds.

Beautiful, with freckles, and as light as the steam
She takes as a plaything Crimea’s island dream.

Slippers of Kuban on sugared feet below
Ponytail Baltics and Karabakh’s the bow.

Russia’s red-brown hair was safe–at least, had been
Japan as a keepsake then cut off Sakhalin.

She wore an embroidered cloak, she scorned the wind, then,

With Bukharas and Khivas set along her hem.

With edging of Samarkand down along the sleeve
She drank down Agdam, asking no-one’s leave.

And her lips she wiped with the Northern lands
Russia played, she sang!…How, God only understands.

Like a giantess, according to her branded watch she grew
But listen…In the pocket a hole. Lithuania fell through.

Encouraged by example, Estonia jumped down there
Got caught up by mischance and dangled in midair.

Now Georgia fell, Moldavia with a bang,
Azerbaijan collapsed, then Karabakh went hang.

A torn-off sleeve got to call itself Ukraine
Forgetting about discipline, Russia once again

Didn’t mend that vexing tear–it was left undone
And continued her enjoyment, about the field to run.

Now the Kurile Islands are jumping through the tear
As quickly as they can, as to their mother’s lair.

You need a thread, a needle, and also dark of night
Close the gate and window, and sew that hole up tight.

Екатерина Канайкина

Текстильная геополитика

Родилася в рубашке Россия, босиком.
И сразу — прыг в ромашки и по полю бегом.

Росла Россия, словно с рубашкою слилась.
По вороту — Коломна, да Углич, да Можайск.

По Мурому — дорожки узорчатой тесьмой,
А рядом — чудо-брошки — Владимир с Костромой.

Сережкой в мочке — Устюг. Россия влюблена.
В подарок ей сорочки — Печора да Двина.

Зима. Уж скоро святки да ряженые в дверь.
Россия гладит Вятку и вышивает Тверь.

Сложила Северск девка в плетеный туесок,
И подвязала крепко Смоленский поясок.

— Скорее за грибами!
— Куда в такую рань?!

Вплети сначала в косу атласную Рязань.

Казанско-астраханский кокошник не забудь,

Поволжский посох царский возьми с собою в путь.

Набрось на белы плечи сибирские меха.

Весенний ветер крепче, чем руки Ермака.

Орлы пока без решек. Сибирь — початый край.

Гляди, какой Орешек, — держи, не потеряй!

Россия веселится: ей Хатанги налей.

Красавицу-девицу щекочет Енисей.

Где ж поясок Смоленский? Никто его не брал?

Зипун широк ей женский: Охотка да Урал…

Красавица, не бойся, в осенний теплый день

Эстляндией укройся, Лифляндию надень.

Финляндская перчатка запястье облекла.

В карманчике Камчатка. Звонят колокола —

Ура, Россия едет! Империя, виват!

Глядит в окно на леди и аглицких солдат.

На немцев и голландцев восторженно глядит,

На шведов, на упрямцев, но взор ее сердит.

Монисто Казахстана заливисто звенит.

Россия неустанно на лошади летит.

Красивая, в веснушках, и легкая, как дым, —
Взяла себе в игрушки веселый остров Крым.

Кубанки-черевички на сахарных ногах.
Балтийские косички и бантик-Карабах.

России волос русый был прежде невредим.
Япония на память отстригла Сахалин.

Расшитый плащ носила, смеялась на ветру,
Бухары да Хивины пустив по подолу.

Каемку Самарканда пустив по рукавам,
Мила, но беспощадна, она пила Агдам.

И губы вытирала сплошь Северной землей.
Россия так играла, так пела!.. Боже ж мой!..

Росла как богатырка по фирменным часам.
Но чу… в кармане — дырка. Литовец выпал сам,

Поддержанный примером, эстонец прыгнул вниз,
Случайно зацепился и в воздухе повис.

Вот Грузия упала, Молдавия — бабах!
Азербайджан свалился и бантик-Карабах.

Назвался Украиной оторванный рукав.
Забыв про дисциплину, Россия впопыхах

Досадную прореху не стала зашивать.
Продолжила потеху — по полюшку скакать.

И вот уже Курилы в досадную дыру
Сигают, что есть силы, как в кроличью нору.

Иголку бы да нитку, да ночку потемней…
Закрой окно, калитку и дырочку зашей.